– Тридцатого июня, в семь тридцать, а что?

– Любопытное совпадение! Ведь именно в этот день и час в России, в самом центре Сибири, упал, как принято считать, Тунгусский метеорит. Взрыв был такой силы, что на две тысячи квадратных миль вокруг были повалены и сожжены все деревья, однако никакой воронки или осколков небесного тела так и не обнаружили. Уже после взрыва аборигены видели в небе еще один светящийся шар, который быстро исчез. Это и был дежурный корабль атлантов, уничтоживший метеорит в шести милях над землей. Сначала они пытались его отклонить с опасной траектории, воздействуя излучением, вызвавшим белые ночи над всем Северным полушарием, но по какой-то причине это не удалось, и астероид пришлось сбить. Если бы они этого не сделали, то, возможно, на Земле снова случилась катастрофа, подобная той, что привела к Великому потопу. Кстати, атланты говорят, что с такой же силой может взрываться и ядерная бомба, если сделать ее максимально мощной.

К столику подошел хостес и сообщил, что «мистера Томпсона просят подойти к телефону». С сожалением посмотрев на свой недоеденный чизбургер и пообещав через пару минут вернуться, тот вышел из зала. Прошло минут пять, но Томпсон не появлялся. Зато в зал вошел незнакомый человек лет сорока, в аккуратном черном костюме, внешне ничем особенным не выделявшийся – настолько, что, случайно увидев его на улице, было бы трудно потом описать его внешность. Обычно так выглядят сотрудники спецслужб, которым не следует быть заметными в толпе. Однако на этот раз все было иначе, потому что незнакомец направился прямо к столу, где сидел Ланселот, и тихо сказал:

– Мистер Ланселот? Я Джереми Пелхэм, агент ФБР. Меня прислали, чтобы обеспечивать вашу безопасность. Могу ли я присесть?

– Да, мистер Пелхэм, если ненадолго, – это место моего друга, а он скоро вернется.

Пелхэм улыбнулся, но как-то не очень натурально.

– Может быть, тогда, мистер Ланселот, я могу пригласить вас для небольшого разговора в бар?

– Если это необходимо, – ответил Ланселот.

Он фактически уже закончил свой завтрак, выяснить же, что ему собирается сообщить Пелхэм, было все равно необходимо, поэтому он пересел с ним за столик в баре, который располагался в углу ресторанного зала, сев лицом к входу. К удивлению Ланселота, его новоявленный телохранитель сразу направился к стойке и заказал два пива, которые потом сам и принес, сказав, что сегодня с утра слишком жарко и пропустить по пинте холодного лагера им вовсе не повредит. Повернувшись к Ланселоту, агент еще раз изобразил на своем лице фальшивую улыбку. Он явно хотел казаться своим парнем, хотя у него это и не особенно хорошо получалось.

– Давайте выпьем за нашу встречу, – предложил он, приподняв стакан с пивом, – а также за наших отсутствующих друзей!

Тост для данной обстановки был довольно-таки странным, но Ланселот счел за благо тоже слегка приподнять свой бокал. В этот момент он бросил беглый взгляд на руку агента, когда тот, отпивая пиво, немного ее приподнял, и тут его будто ударило электрическим током – на мизинце нового знакомого блестел перстень, с которого скалился серебряный череп, только он был повернут внутрь ладони.

«Что-то этот агент совсем мне не нравится, – лихорадочно соображал Ланселот. – Конечно, вчера Хопкинс обещал прислать охрану из ФБР, но эта информация точно так же могла утечь к Михаилу Архангелу, как давеча от Трумэна, ведь именно после визита к нему на меня налетела военная полиция. Почему бы таким же оборотням не быть и в ФБР? Вот только я ослушался предупреждения, и теперь тащить меня обратно в масонское логово уже не станут, а, скорее всего, попытаются кончить прямо на месте. Как? Стрелять здесь они не рискнут, да и вообще, глупо с их стороны было бы привлекать внимание, все-таки центр города. То есть моя смерть должна быть тихой и по возможности напоминать естественную. Значит, яд! Вот почему он пригласил меня в бар и сам забрал со стойки пиво».

– Что ж вы не пьете? – проявляя нетерпение, поинтересовался Пелхэм, окончательно укрепив против себя подозрения. Кажется, он даже злился на то, что жертва почему-то медлит со своим отбытием в мир иной. Ланселот же олицетворял само благодушие:

– Я вырос на юге, мистер Пелхэм, почти что в Мексике, а у нас принято непременно закусывать пиво чем-нибудь остреньким. И если уж вы любезно взяли на себя труд меня угостить, не могли бы вы довершить начатое и принести для нас из бара какую-нибудь снедь, ну, что ли, типа картошки фри?

В глазах Пелхэма на миг плеснулась тревога, но, взглянув на безмятежную физиономию объекта, он все-таки встал и направился к стойке бара. Когда агент повернулся к нему спиной, Ланселот быстро плеснул часть пива из своего бокала, примерно равную той, что отпил Пелхэм, под стол, а затем поменял их местами, поставив бокал агента перед собой.

Пелхэм принес тарелку с картофелем фри, поставил ее на стол и взял бокал, который только что подменил ему Ланселот, который произнес «чиас», после чего отпил ровно половину. Агент тоже стал медленно пить, при этом внимательно наблюдая за своим подопечным. Потом он поставил на стол свой пустой бокал и, довольно улыбнувшись, сказал:

– Что ж, пиво с утра бывает не только вредным, но и полезным… Да, кстати, скажите-ка, мистер, вы рассказывали кому-нибудь еще об обстоятельствах вашего недавнего похищения? Я имею в виду, может, вы запомнили маршрут, по которому вас везли, улицу или дом в Джорджтауне? Если да, то скажите, это будет очень важно для расследования.

– Какого расследования? Кажется, вас должны были прислать сюда лишь для моей охраны. И потом, с чего вы взяли, Пелхэм, или как вас там, что похитители отвозили меня именно в Джорджтаун? Я ведь об этом еще никому не говорил!

На лице агента отразилось замешательство. Достав сигарету, он закурил и, выпустив к потолку струйку дыма, устремил на Ланселота оценивающий взгляд. Кажется, он понял, что прокололся, но как это часто бывает с людьми не очень умными, но решительными и побывавшими во всяких переделках, где от опасности нередко спасают лишь наглость и напор, тут же перешел в наступление, тем более что был полностью уверен в своем превосходстве и близком конце противника.

– Послушай, Ланселот, в твоих интересах мне все сейчас рассказать, потому что жить тебе осталось ровно на одну затяжку. А так я еще, может быть, что-нибудь успею для тебя сделать.

– Что, например? – со смехом отвечал ему Ланселот. – Врача вызвать или сразу уж катафалк? Тогда поспеши, потому что он скоро понадобится, причем не мне, а тебе!

Сказано это было как нельзя вовремя, потому что в этот момент лицо лжеагента вдруг пошло красными пятнами, глаза налились кровью и выкатились из орбит. В них застыл невыразимый ужас перед непоправимостью того, что сейчас должно произойти. Он схватился руками за горло, из которого вырывался предсмертный хрип, несколько раз судорожно попытался вдохнуть воздух, который уже не принимали его легкие, и, наконец, опрокинулся навзничь вместе со стулом, испустив дух. Но Ланселот уже этого не видел, потому что бежал по направлению к своему номеру, думая только о том, чтобы успеть. Промчавшись по лестнице на второй этаж, а затем по устланному ковровой дорожкой коридору, он остановился у дверей апартаментов. Учитывая свой печальный опыт, когда в первый раз его застала врасплох военная полиция, он сначала внимательно осмотрелся вокруг и, благословив себя за предусмотрительность, достал из внутреннего кармана браунинг. Затем тихонько толкнул дверь, она легко поддалась, Ланс ринулся внутрь, нырнул на пол и, перекатившись через себя, чтобы увернуться от возможной пули, вскочил на ноги. Держа в вытянутой руке пистолет, он обвел вокруг стволом, готовый всадить пулю в любого врага при малейшем замеченном движении. Однако никакого нападения не последовало, зато в центре зала на стуле сидел связанный по руками и ногам Томпсон, изо рта которого торчал кляп, сделанный, по-видимому, из куска оконной портьеры. Он был жив и явно пытался ему что-то сказать, но вместо слов из его разбитых губ вырывалось лишь нечленораздельное мычание.